За что получили Нобелевскую премию по экономике Бен Бернанке, Дуглас Даймонд и Филип Дибвиг?
Нобелевскую премию «по экономике» присуждают за такие достижения, без которых и экономическая наука и наша жизнь были бы немного другими. Бену Бернанке в этом смысле повезло дважды – он прославился работами по изучению причин Великой Депрессии 1930х годов – а потом, уже в главе ФРС США смог применить свои открытия на практике – и не допустил повторения The Great Recession уже в XXI веке.
В чем заключалась гениальность идеи Бернанке, изложенной им в работе 1983 года «Немонетарные эффекты финансового кризиса, повлиявшие на распространение Великой депрессии»?
До работ Бернанке считалось, что к кризису привели ошибки ФРС, вовремя не предоставившей экономике необходимой ликвидности. Биржевой крах 1929 года обесценил акции компаний, служившие залогом по кредитам, всем понадобились наличные – а их то и не оказалось! Вслед за крахом компаний, не способных платить по кредитам, последовал крах банков, которые не могли вернуть вклады – люди остались без сбережений, а дальше… а дальше – очереди за бесплатным супом и толпы безработных, согласных трудиться «за еду».
Вот, рассуждали экономисты много лет спустя, если бы ФРС расширила кредитование компаний или «напечатала деньги», как мы любим говорить сейчас, и раздала бы их «реальному сектору», тогда бы… Нет, сказал Бернанке, все было совсем не так. Да, ФРС могла расширить кредитование, но к кризису привел не крах компаний, а именно крах банков. Деньги надо было давать банкам – именно они оказались ключевым звеном кризисной цепи.
Дело в том, что главный капитал банков – это даже не деньги, а знания о поведении заемщиков. Банкиры, решающие о том, выдавать кому-то кредит, и тем самым превращающие средства вкладчиков в инвестиции – обладают уникальной информацией о рисках заемщиков – они знают, кому можно давать кредит, но, самое главное, они знают, кому кредит давать нельзя. Если допустить крах банка – эта уникальная информация может быть утрачена, новый владелец банка получит активы, но не знания – кому можно доверять, кому нельзя – и, пока он накопит эту информацию заново, кредитов не получит никто. Поэтому в кризис важно сохранять банки – а уж потом они сами разберутся, что делать с существующими и потенциальными должниками.
Примерно в то же время, когда Бен Бернанке раскрывал тайны Великой Депрессии, экономисты Дуглас Даймонд и Филип Дибвиг опубликовали исследование «Набег на банки, страхование депозитов и ликвидность», в котором объяснили механизм развития банковского кризиса. Кто такие «банкиры» – спрашивали Даймонд и Дибвиг? И отвечали – это те, кто превращает краткосрочные сбережения вкладчиков в долгосрочные инвестиции. Но для владельцев сбережений критически важно получить их в любое время – не дожидаясь, пока инвестиции принесут прибыль. Вот эти то риски и принимает на себя банк – он может рассчитаться со вкладчиками раньше, чем их деньги обернуться прибылью для инвесторов.
Но что произойдет если слишком много вкладчиков обратятся в банк, потребуют свои деньги и банк станет банкротом?
Это банкротство приведет к утрате капитала знаний о поведении заемщиков, о котором писал Бернанке – и кредитование замедлится. А это, как мы помним – прямой путь к рецессии. Именно с такой ситуацией и столкнулся Бернанке на посту руководителя ФРС в 2008 году, во время ипотечного кризиса в США. Расчеты показывали, что даже если бы каждый из держателей ипотечных бумаг допустил дефолт, такие потери могли быть легко компенсированы капиталами банков. Но никто не ожидал, что крах ипотеки станет триггером для глобальной паники – и люди бросятся в банки за наличностью. Что ж, благодаря решениям ФРС в главе с Бернанке, они ее получили! А как только паника угасла, банки, сохранившие знания о поведении заемщиков, возобновили кредитование – и экономика ожила